В пятой сцене четвертого действия, в бреду, Офелия, уходя со сцены, произносит очень простое, совсем простое, душераздирающее:
I hope all will be well. We must be patient; but I cannot choose but weep to think they would lay him i’ th’ cold ground. My brother shall know of it; and so I thank you for your good counsel. Come, my coach! Good night, ladies. Good night, sweet ladies. Good night, good night.
Казалось бы, куда проще. Но вот эта простота чистой линии в переводе часто теряется и размазывается.
Михаил Вронченко в первом полном переводе «Гамлета» с английского, в 1828 году, передал слова Офелии так:
О, я надеюсь, все будет хорошо; надобно только иметь терпене; но как же мне не плакать, думая, что они положили его в сырую землю! Брат мой должен узнать это, и я благодарю вас за добрый совет ваш. Ей, велите подать мою карету! Добра ночь, прекрасные госпожи! Добра ночь, добра ночь!
В 1837 году выходит перевод Николая Полевого, самый популярный в XIX веке, самый ставимый. Офелия там говорит вот что:
Все это будет ладно, поверьте — только потерпите… А все мне хочется плакать, как подумаю, что его зарыли в холодную землю! Брат все это узнает, а вас благодарю за совет. Скорее карету! Доброй ночи, моя милая, доброй ночи!..
