В конце четвёртой сцены третьего действия «Короля Лира» Эдгар, который в этой части трагедии прикидывается безумным Бедным Томом, — хотя у Шекспира с этим «прикидывается» сложно, прикидываться-то они прикидываются, но уж больно граница зыбка, — ни к селу ни к городу напевает обрывок, судя по всему, какой-то старой баллады:
Child Rowland to the dark tower came;
His word was still
Fie, foh, and fum!
I smell the blood of a British man.
В наших переводах тут, как всегда, великое разнообразие.
Дружинин в 1856 году выбрасывает и Роланда, и тёмную башню, у него Эдгар просто восклицает, как Баба Яга:
Фу-фу-фу! Пахнет британской кровью.
Юрьев в 1882 переводит почти калькой — оцените это «Раулэнд»! — и снабжает фрагмент примечанием:
Лишь к сумрачной башне подъехал Раулэнд,
Как слово замолкло его: фи, фо, фум!
Здесь, чувствую, пахнет британскою кровью!
(По замечанию Райтсона, эти три стиха, не срифмованные в подлиннике, взяты из двух старинных баллад. Первый стих взят из перевода испанской баллады, а два последние из старинной английской баллады: «Jack and the Giants»).
Запоминайте этих великанов, мы к ним ещё вернёмся.
Читать далее →
Понравилось это:
Нравится Загрузка...
