Как и было условлено, дракон ждал у развилки, где густо разрослись бирючина и боярышник.
Рыцарь не сразу разглядел среди пёстрой от солнца листвы углы сложенных крыльев, и вдруг отчётливо, непререкаемо понял: дракон не дождался. Дракон его бросил. Сердце рыцаря заколотилось где-то в горле, разрываясь от облегчения и отчаяния — но это длилось всего мгновение, потом зашелестели ветки, и из кустов высунулась усталая и злая морда ящера.

— И где тебя носило? — мрачно спросил дракон, окидывая взглядом грязь на доспехах, помятый шлем, притороченный к седлу, и припадающего на переднюю ногу коня, которого рыцарь вёл в поводу. — Турнир кончился позавчера.
— Так получилось, — сипло ответил рыцарь и закашлялся.
— Надо понимать, поздравить тебя не с чем?

Рыцарь потупился.
С треском и хрустом дракон вылез из кустов, расправил крылья, со звоном вытянул в струну затёкший хвост, выгнул горбом шипастую спину, глянул коню на ногу, сунул нос в седельную сумку и внимательно посмотрел на рыцаря.

— А-аааа… Кубок. Королевский. Так всё-таки — победил? Да ещё и рукав на шлеме… Дама…

Рыцарь с усилием сглотнул, опять закашлялся и кивнул.

— Хороший рукав, — со знанием дела произнёс дракон. — Вышивка не ремесленная, стало быть, сама вышивала, стало быть, дама с тонким художественным вкусом, стало быть, способная к куртуазным чувствам, стало быть…

Тут он прервался и снова посмотрел на рыцаря.

— Но ты был не у неё, так? Иначе где бы ты так изгваздался. И простудился.
— Не у неё, — хриплым шёпотом подтвердил рыцарь.

Дракон тяжело сел в пыль и вздохнул:
— Пастушки.
— Пастушка…

Ящер поднял морду, и рыцарю показалось, что сейчас он завоет, как цепной пёс к покойнику.
Однако дракон не завыл, а просто спросил:

— И дальше будет так же?

Рыцарь прикусил губу.

— Сам посуди, — грустно сказал дракон, — мы уже не пошли в Камелот. Ты никак не решишь, квест у тебя, или авентюра. Даму ты выбрать не можешь, так и бегаешь по пастушкам, ловишь блох и ангины по сырым сеновалам. Меня убивать не хочешь. Турниры — это, конечно, прекрасный спорт, но действие где? Сюжета нет.
— А его обязательно должен придумывать я? — чуть не плача, прошептал рыцарь. — Он не может как-нибудь сам сделаться?

Дракон опять вздохнул, высунул длинный, металлически блестящий язык и неожиданно лизнул рыцаря в лоб.

— У тебя жар. Тебе бы полежать. Да и коню отдохнуть надо, а то он захромает совсем.

— Понимаешь, — сказал дракон, когда они нашли место, где шалашом поднимались и смыкались нижние лапы трёх огромных елей, и рыцарь, которого колотил озноб, закутавшись в плащ, привалился к драконьему боку, — ты — главный герой. Кроме тебя сюжет никто двигать не может, все мы — только обстоятельства твоего приключения.
— Кто — мы?
— Турнирные соперники, дамы, пастушки, я… Даже Артур, если бы ты до него доехал.
— Но ведь должен же быть автор, нет?

Драконий бок заходил ходуном, и рыцарь с изумлением понял, что ящер смеётся.

— Автор? Да ты верующий, я погляжу?

Рыцарь сел и посмотрел дракону в глаза.

— А что… Его нет?

Дракон приобнял рыцаря крылом:

— Ты ложись, ложись, вон, глаза красные, и горишь весь. А про автора… Его же никто не видел. Кто-то верит, кто-то сомневается. Недавно, лет пятьдесят тому, заезжал тут один жонглёр из земель франков, рассказывал, что он вообще умер.
— Умер? — с непонятной тоской спросил рыцарь.
— Кто знает, — задумчиво произнёс дракон. — Кто знает. Но у нас тут давно ничего не происходит — само. Герой нужен.
— Я, наверное, не гожусь, — горько и хрипло выговорил рыцарь, спрятав лицо в гладкую, приятно-прохладную сквозь болезненный жар драконью чешую. — Я сам не знаю, чего хочу.

Дракон молчал, и рыцарю, как тогда, у развилки, стало совершенно ясно, что сейчас ящер скажет: «Не годишься», — и можно будет жить дальше спокойно, только зачем?

Но вместо этого дракон потёрся бронированной щекой о макушку рыцаря и сказал:

— Дурак ты. Думаешь, Ивэйн себя героем считал? Или Эрек? Знаешь, как парни мучились… А Парцифаль, тот вообще плакал как-то раз у меня на плече, так ему тяжело было. Лучше, вот, попей, завтра будешь, как новый.

Рыцарь повернулся и увидел, что дракон держит перед ним лапу когтями вверх. Мелкая чешуя на запястье была надорвана, из-под неё выступила густая тёмная кровь.

— Ты с ума сошёл? — ошарашенно спросил рыцарь неожиданно прорезавшимся голосом. — Это что такое?
— Это — драконья кровь, — издевательским тоном ответил дракон. — Пей, пей, она неуязвимость даёт. Ну, и горло неплохо лечит. Пей, говорю, дурак. Где я тебе лекаря в лесу найду?

Рыцарь помотал головой, но лапа ловко запечатала ему рот, и он был вынужден облизнуться: на вкус драконья кровь оказалась терпкой, слегка горьковатой и неожиданно холодной.

— Зачем ты со мной так мучаешься? — спросил рыцарь, когда дракон, шипя, заваривал чешую на запястье, дуя на неё тонким языком огня.

Кровь действовала, горло болело уже меньше, сон заволакивал зрение, как туман.

— Затем, — огрызнулся дракон. — Спи.

А потом — или рыцарю это уже снилось? — добавил:

— Как знать, может быть, автора ты заинтересуешь. Именно ты. Другого такого поди поищи.

©Екатерина Ракитина, 2008.